Судья-христианин должен понимать, что и он объект суда Божия

Общаясь с гостем из Британии, со временем понимаешь, что перед тобой — образцовый представитель классических христианских добродетелей. На вопрос «Что отличает юриста-христианина от его неверующего коллеги?» Господин Кук отвечает, прибегая к множеству технических и, наконец, мелких деталей. Однако большинство украинцев сразу вспоминает «высокую» правовую культуру Печерского суда Киева и вездесущую, как кафе на колесах, коррупцию. Судья Джереми Кук прибыл по приглашению АХЮУ и Ассоциации «Духовное возрождение» для участия в профильной конференции и вежливо согласился пообщаться с корреспондентом портала «Религия в Украине».

Биография Джереми Кука

Родился 28 апреля 1949 года. Вначале учился в лондонской школе Витгифта, основанной в XVI веке Архиепископом Кентерберийским Джоном Витгифтом, и в оксфордском St Edmund Hall. В 1973 стал помощником адвоката (solicitor) и с 1976 года начал обучение по адвокатскому делу. В 2001 году он стал британским рыцарем, и в ноябре того же года занял место судьи Высшего Хозяйственного суда Англии. В 2003-2010 занимал пост вице-президента Сообщества христиан-юристов (Lawyers `Christian Fellowship). Сейчас продолжает работать судьей.

— Связан ли Ваш выбор юридической профессии с религиозными взглядами?

— Наверное нет. Я выбрал юриспруденцию потому, что мне это нравилось и я имел соответствующие качества для этого. Хотя когда я учился на юридическом факультете, вообще-то я не очень был уверен, что право как профессия — это для меня. Я слышал о миссии и служении переводчика Библии на новые языки частности. Поэтому я обращался к миссионерским обществам (например, к переводческой миссии Уиклифа) и спрашивал: «Не нужен ли Вам юрист?». Они отвечали отрицательно, и тогда я продолжал обучение.

Семь лет спустя кто-то из миссии Уиклифа позвонил мне и сказал, что они нуждаются в юристе в их Совете для координации административных работ. Я присоединился к ним в качестве доверенного лица. Это было для меня полезным подтверждением того, что я делаю правильные вещи: работаю в миссии как юрист.

— Каких христианских и нехристианских авторов вы читаете? Кто из них имел огромное влияние на Вас как специалиста?

— Из христианской литературы я читаю много библейских комментариев, написанных, конечно, разными людьми. Из светских книг я много читаю Кристофера Джона Сенсома. Он является автором книги Dominion («господство»), которая в духе жанра альтернативной истории описывает события, если бы Великобритания сдалась фашистской Германии в 1940 году.

Мне также нравится литература в жанре «whodunit» (жанр преимущественно британской детективной литературы, сюжет которой построен на распутывании сложной криминальной истории — О.Г.). Это необычно для судьи, поскольку я ежедневно встречаюсь с криминальными случаями (убийствами частности) на работе, но для меня эти книги являются своего рода бегством от реальности.

— С 2001 года вы — судья Высшего суда. Вероятно, именно поэтому с 2007 года Вы находитесь в центре громких судебных процессов (Royal blackmail spot — дело о шантаже королевской семьи, Roshonara Choudhry case — дело о покушении на убийство по религиозным мотивам). Если бы Вы были атеистом, что бы изменилось в Вашей манере вести дела такого высокого уровня?

— Почти ничего. Единственное, что могло измениться, это то, как судья объявляет приговор. Любой судья, который выносит приговор, должен объяснить публике, насколько плохой поступок подсудимого с точки зрения уголовной шкалы. В большинстве случаев хозяйственных дел не имеет значения мировоззрение судьи — христианский, агностический или атеистический.

В уголовном праве есть жюри присяжных, которое подтверждает невиновность лица или же подтверждает его виновность. То, как судья выносит приговор, регулируются руководящими указаниями относительно вынесения приговора (sentencing guidelines for judges). Судья следует этим указаниям, если конечно нет особых обстоятельств им не следовать. Он должен объяснить, почему он, если нужно, не следует этим указаниям.

Единственное отличие, что характеризует меня как судью-христианина, заключается в языке, который я буду использовать при вынесении приговора. Многие судьи во время оглашения приговора говорят: «Вы, конечно, злой, алчный и злобный человек, который убил свою жену в приступе агрессии». Я никогда не буду пользоваться такой лексикой и говорить, что человек является злым сам по себе, но скажу: «Вы поступили очень плохо». Судья-христианин должен понимать, что и он является объектом суда Божия.

Я работаю в рамках судебной системы Великобритании, но не имею права на личное осуждение человека. Я надеюсь, что этот человек понесет ответственность за свои поступки, услышит Благую Весть в тюрьме и станет христианином. Ведь так случается.

— Есть информация, что семь лет Вы были вице-президентом Христианского сообщества юристов (Lawyers `Christian Fellowship, отраслевая организация христиан-юристов Великобритании. — О.Г.). Что это за организация? Сколько сейчас в Британии юристов-христиан?

— Кажется, около 2.000 юристов. Эта сообщество является местом ободрения юристов-христиан, главная цель — жить жизнью веры. Плюс мы планировали достигать других юристов Евангелием.

— Немного банальный вопрос: чем юрист-христианин отличается от юриста-нехристианина?

— Я надеюсь, что юрист-христианин придерживаться высоких стандартов честности и единства (веры и профессии — О.Г.). Но эти профессиональные стандарты достаточно высоки, особенно для британских юристов. Однако христиане, так сказать, маршируют в «другом ритме», поскольку пытаются выполнять работу «как для Бога». Поэтому, возможно, разница в том, как они ведут себя с людьми.

Кстати, это касается одного из ваших предыдущих вопросов: как бы я судил, если бы был атеистом. Как судья-христианин, в своей заключительной судебной речи я хочу подбодрить к добру и отбить охоту к плохому. И христиане делают это чаще других.

В случае с Рошонарой Чаудри (см. вопрос выше — О.Г.), мусульманкой, которая планировала убить члена английского парламента из-за религиозной ненависти (religious hate crime), я ссылался в приговоре на христианскую веру этого члена Парламента и подчеркивал, что христианская норма — это любовь ко всем: к ближнему, к чужаку, который приехал в твою страну, к врагу. Газеты меня очень критиковали за эти слова. Но мне казалось целесообразным, чтобы люди приняли такое отношение друг к другу.

— За что именно журналисты подвергают вас критике?

— Они выдвигают претензии, что не надо вспоминать о христианской вере в контексте суда.

— С 1973 по 2001 год Вы были адвокатом. В Украине задачей адвоката все чаще становится транспортировка денег от клиента к судье. Вы брались за дела, которые были проигрышными заранее?

— Как таксист должен «взять» клиента, который стоит в очереди, так и адвокат в Британии обязан браться за любую работу. Конечно, если это его сфера компетенции. Поэтому когда дело приходит ко мне, я могу предупредить, что оно заранее проигрышное, но если клиент настаивает на судебной борьбе, мы идем с ним в суд и вместе проигрываем. Так бывает в хозяйственном праве.

— Проблемы юристов в развивающихся странах, почти идентичны — взяточничество и доминирование бизнеса над правом. Как работать юристу в условиях давления боссов и клиентов так, чтобы не оказаться на скамье подсудимых и не общаться с вами как с обвинителем?

— Христианин не имеет права участвовать в коррупционных сделках, но я понимаю, что сложно так действовать, когда большинство людей выигрывают дела, неся взятки. Христианин должен убеждать других юристов отказываться от этих практик и менять систему! Есть много доказательств, что коррупция — беда для экономики. Но для этого должны быть политическая воля и влияние для изменения существующей системы. Тем более, что есть примеры Гонконге и Нью-Йорке, которые смогли избавиться от коррупции.

— Великобритания прославилась случаями дискриминации христиан, которых профильный сайт IntoleranceAgainstChristians только в 2012 году насчитал 30. Христиан или сравнивают с фанатичными мусульманами, или штрафуют за отказ в поселении геев в свои отели. Великобритания теряет христианское лицо?

— Я бы не стал ставить особого ударения на том факте, что Британия теряет свою христианскую идентичность. Ее законы отражали иудео-христианские принципы, идеи натурального права и Просвещения. Поэтому раньше все судьи и парламентарии находились на одном уровне этических убеждений. Но с 1960 года консенсус относительно моральных ценностей исчез. И в этом постмодернистском обществе нет общего нравственного фундамента. Мы точно не является христианской нацией. Кто-то о себе так и говорит, но они не знакомы с настоящим содержанием христианской веры и не разделяют взгляды Иисуса на вопрос морали.

— Почему британское правительство постоянно ведет борьбу с религиозными символами в государственных учреждениях и распятием на шее?

— Я не понимаю их политики, потому что в ней нет логики. Это хороший пример борьбы добра и зла. В разных странах разные проблемы: некоторые государства страдают, в отличие от Британии, от коррупции, а мы страдаем от вопросов, который вы упомянули.

— Вы знаете о случаях, как в Швеции, когда священника, который открыто говорил о гомосексуализме как о грехе, был арестован?

— Был случай, когда человек нес плакат с таким посланием, но я точно не помню. Он имел проблемы по статье «нарушение общественного порядка» (Breach of the peace). Есть и другая ситуация: человек, которого уволили за то, что он в Фейбуке написал о своем несогласии с гомосексуализмом. Кстати, он работал на местные власти.

— Почему власть оскорбляет даже исключительно религиозное осуждение гомосексуализма как греха?

— Надо спросить у них (смеется). Действительно, им вообще не нравится то, что кто-то намекает на их неправоту. Такая же ситуация происходит тогда, когда супружескую неверность христиане характеризуют как «прелюбодеяние» — это тоже «грех».

— В своем выступлении перед украинскими юристами Вы сказали: «Мы видим, что те, кто в Англии принимают законы, точкой зрения церкви не интересуются вообще». Почему тогда главный архиепископ Англиканской Церкви Роуэн Уильямс высказался в пользу введения норм шариата в Британии?

— Я точно не знаю, что он сказал. Евреям в свое время разрешалось иметь собственный арбитраж, основанный на их праве. Поэтому мусульмане могут иметь свой арбитраж в пределах шариатского законодательства. Но есть публичное измерение закона. Это означает, что никто не может иметь собственную судебную систему. Но я уверен, что Уильямс до конца не понимал, о чем говорит.

Частные проблемы можно решать в частный способ, если это не противоречит общему законодательству. В Британии есть много арбитров-медиаторов, которые работают и решают юридические споры в рамках, например, ирландского или нью-йоркского права. Кстати, когда я работал адвокатом, мне приходилось оспаривать решения, которые базировались на бельгийском, швейцарском и нью-йоркском законодательстве.

Алексей Гордеев,

для «Религия в Украине»