Максим Нестеренко: «Церковь, о которой говорит Библия, – это не та церковь, в которую мы периодически ходим, это та Церковь, которой мы постоянно являемся»
Максим Нестеренко – молодой богослов, автор книги «Институциональное пленение Церкви», в светской жизни – налоговый эксперт профессиональной газеты «Налоги и бухгалтерский учет» издательского дома «Фактор» (г. Харьков).
— «Институциональное пленение Церкви» – что вдохновило Вас написать эту книгу?
— Эта книга была результатом моих длительных переживаний, кристаллизацией духовного опыта, который я пережил в своей небольшой поместной церкви. Кроме того, эти переживания соединились с событиями духовной жизни моих родных, друзей и членов моей церкви и других людей, с которыми я иногда был знаком только заочно. В своей церковной жизни, а также в церковной жизни людей, которые меня окружали, я видел постоянное несоответствие церковного пафоса и церковной реальности. Церковь провозглашала и декларировала что-то очень высокое, красивое и величественное, но на практике все выглядело вполне прозаично, приземленно и местами даже дискредитационно для самой церкви.
Несоответствие того, чем церковные организации себя провозглашают, и того, чем они на самом деле являются – это основополагающий импульс, который побудил меня к поискам своей христианской идентичности за пределами идентичности конфессиональной. Это началось еще задолго до написания книги. В 2008 г., когда Бог Своей суверенной волей и Своим решением дал мне рождение свыше, я встал перед необходимостью присоединиться к какой-то христианской общине, чтобы быть в общении с такими же спасенными людьми, как и я. Но я столкнулся с тем, что ни одна из известных мне христианских конфессий не является той, с учением которой я мог бы полностью согласиться. Хотя все христианские конфессии провозглашают, что они основывают свое учение только на Библии, я не мог со спокойной совестью сказать это ни об одной из них. Уже тогда я заметил, что каждая христианская конфессия формирует свое вероучение по формуле «Библия плюс», добавляя к библейскому учению свою собственную интерпретацию и историческую традицию.
Столкнувшись тем, что вероучение ни одной христианской конфессии не является библейским на сто процентов, я пришел к выводу, что ни одна из этих конфессий не является той Церковью, о которой говорит Христос, как о такой, что врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18). Следовательно, рассуждал я, существует определенная универсалия Церкви, которая является библейским образцом, к которому стремятся и которому в большей или меньшей степени соответствуют все церкви, которые мы видим сегодня вокруг нас. Именно членом этой надисторической и надвременной Церкви я стал, когда Бог родил меня свыше. Поэтому когда в мае 2009 г. я заявлял о своем желании креститься в той конфессии, к которой я сейчас принадлежу, я не чувствовал, что стану членом Церкви после крещения. Я чувствовал, что я уже являюсь членом Церкви. Я не соглашался тогда и не согласен сейчас с некоторыми доктринами моей конфессии и не считаю мою конфессию единственно правильной или самой правильной из всех. Я присоединился именно к этой конфессии потому, что она была открыта к формированию собственной идентичности и не обязывала меня принимать церковный символ веры как бесспорную истину, как это происходит в некоторых других церквях.
Итак, уже при водном крещении 23 августа 2009 г. я осознавал, что я не приобщаюсь к религиозной организации, а провозглашаю, что Бог родил меня свыше и сделал членом невидимой Вселенской Церкви. Последующие годы церковной жизни подтвердили мою гипотезу о недостаточно четком различии в сознании многих христиан между универсалией Церкви (Εκκλησια) и конкретной церковной организацией (Institution). Именно тогда и появилась идея «институционального пленения» сознания христиан, в которой место Церкви – общины и сообщества, которое основал Христос, – занял религиозный институт, который функционирует подобно политической, военной или бизнес-структуре. Четко выкристаллизовались тенденции, знакомые каждому христианину из практики церковной жизни: апелляция к «исторической» и «официальной» позиции церкви, как к окончательному критерию истины; подмена библейского учения интерпретациями и мнениями отдельных авторитетных людей; подавление самостоятельности в исследовании Библии ради «единомыслия»; авторитаризм пасторов; сакрализация крещения и причастия, которые перестают быть печатью веры и становятся «вещью в себе» …
Собрав эти тенденции воедино, я пришел к выводу, что они объединены в единую мегатенденцию – подмену веры в Бога верой в церковь-институт, что и является институциональным пленением Церкви. В течение 2009-2011 гг. я вынашивал и дополнительно кристаллизовал эти идеи едва ли не каждый день находя новые подтверждения своим гипотезам и теориям в практике своей церковной жизни и церковной жизни моих братьев и сестер по вере. А летом 2012 г. началось конкретное текстовое оформление этих идей в книгу, и в конце 2012 – в начале 2013 г. уже были готовы первые семь глав книги. Восьмая глава была написана в основном летом и осенью 2015 г., а девятая – весной 2017 г. На данный момент уже сдан в печать макет второго издания книги, которое осуществляет издательство Миссии «Евразия», за что, пользуясь возможностью, хочу поблагодарить директора издательства Андрея Максименко и вице-президента Миссии Михаила Черенкова. Во втором издании будет добавлено также послесловие с ответами на критические замечания моих оппонентов. Также будут опубликованы как приложение результаты свежайшего (датированного январем 2018 г.) исследования российского богослова Алексея Кобелева, которое подтверждает, что осознание Церкви не как вертикально интегрированной пирамидальной структуры, а как сети локальных поместных общин, объединенных через горизонтальные сетевые связи, – это не только теория, но и практика Церкви XXI века.
— Как Вы считаете, церковная организация как таковая приносит больше пользы или вреда?
— Это зависит от того, какие именно вопросы церковной жизни Вы имеете в виду. О пользе или о вреде церковной организации следует говорить в контексте тех задач, для которых эта организация существует. Я в своей книге не призываю к полной ликвидации церковных организаций, в чем меня обвиняют некоторые мои критики. Церковные организации могут быть полезными для решения определенных административных задач, таких как: издание христианской литературы, налаживание христианского теле-, радио- и интернет-вещания, помощь бедным, детям-сиротам и воинам АТО через христианские благотворительные фонды, которые тоже являются религиозными организациями и т.д.
В моей книге говорится о том, что религиозная организация не имеет отношения к духовной жизни христианина и к его отношениям с Богом. Административное и духовное в церковной жизни существуют в разных плоскостях, и церковная организация не может регламентировать духовную жизнь человека исходя из административных принципов, которыми в своем функционировании руководствуется каждая организация (в том числе религиозная). Попытка управлять духовной жизнью человека исходя из механистических принципов работы организации – чрезвычайно опасна и может привести к серьезным духовным увечьям, особенно если речь идет о людях, которые совсем недавно присоединились к церковной жизни. В таком случае церковная организация, безусловно, наносит вред, но не потому, что она в принципе есть зло, а потому, что она используется не по назначению. Арнольд Тойнби по этому поводу справедливо писал, что институциональный каркас церковной организации несовместим с духовной природой Церкви.
— Встречаю много людей, которые говорят, что верят в Бога, но не ходят ни в какую церковь. По Вашему мнению, эта позиция в большей степени обусловлена различными проблемами в церковных организациях, или внутренними проблемами самих людей?
— Это смещение фокуса духовной жизни с эсхатологических мечтаний о будущем в сферу «здесь и сейчас», характерное для нашей эпохи, переходной из Постмодерна в Постпостмодерн. Причины этого феномена – как внешние, связанные с объективными обстоятельствами времени, в котором мы с Вами живем, так и внутренние, связанные с проблемами жизни церквей и людей, которые хотели бы в эти церкви прийти.
Согласитесь, что в наше время разговор о Боге и богословские вопросы не являются мэйнстримом и доминантой в обществе. Время Постмодерна характеризуется релятивистским отношением к любым идеям и к религиозным тоже. Религиозная тематика присутствует в лексиконе современных людей, но имеет скорее атрибутивное и аксессуарное, чем сущностное значение. Неудивительно, что при таких обстоятельствах люди могут декларировать, что просто «верят в Бога в душе» и им этого достаточно. Как христиане, мы, конечно же, не можем с этим согласиться. Но не можем также отрицать и того, что «хождение в церковь» несколько раз в год или даже еженедельно тоже является недостаточным для настоящего членства в Церкви. Подлинным признаком принадлежности к Церкви является рождение свыше. Регулярное посещение поместной церковной общины не является обязательным условием принадлежности к Церкви, но человек, рожденный свыше, будет иметь желание посещать ее. Поэтому по-настоящему рожденный свыше человек не будет оправдывать свое нежелание ходить в поместную церковь недостатками и проблемами церковной организации.
Другое дело, что иногда человек, рожденный свыше и посещающий свою поместную общину, через некоторое время замечает, что не может с чистой совестью верить в Бога, находясь в своей церковной организации. Фрэнк Виола писал, что наше время характеризуется тем, что люди уходят из церквей не потому, что теряют веру, а наоборот – потому что хотят ее сохранить. А Уильям Лобделл писал о том, что церковь-институт своим поведением дискредитирует Иисуса, и по вине церкви люди теряют веру в Него. Это как будто новейшая актуализация идеи Ницше о том, что Иисус был единственным настоящим христианином. Я в своей книге неоднократно ссылаюсь на тезис Михаила Черенкова о том, что раньше Христа представляли внутри церкви, а сегодня Церковь представляют вокруг Христа. То есть произошло «освобождение» Христа от церкви-института. И это действительно серьезный вызов для христианства в начале XXI века.
— Вы чувствуете разницу между верующими людьми, которые ходят в церковь, и верующими, которые в нее не ходят? В чем она заключается?
— Безусловно, разница есть. Рожденные свыше христиане, не имеющие возможности регулярно посещать богослужения, как правило, более индивидуалистически настроены. Они привыкли к тому, что если они не исследуют определенный библейский вопрос и не научатся применять его к практике своей жизни, за них этого никто не сделает. В этом даже есть их определенное преимущество, и недаром нам известно, что многие великие богословские мысли рождались тогда, когда их авторы находились в изоляции от регулярного посещения церкви. Немало писем апостола Павла (которые сегодня являются частью Библии), а также книга Джона Буньяна «Путешествие пилигрима» были написаны в тюрьме. Одна из лучших работ Мартина Лютера «О рабстве воли» написана в замке Вартбург, где курфюрст Фридрих Саксонский спрятал реформатора от папской инквизиции. Уже этих примеров достаточно, чтобы понять, что религиозное одиночество иногда оказывает положительное влияние на духовную жизнь христианина и духовно мобилизует его. Кроме того, это позволяет абстрагироваться от «бытовых» проблем и «подковерных» интриг, которые неизбежно сопровождают церковную жизнь любой поместной общины.
С другой стороны, верующие-одиночки имеют много недостатков. Часто у них низкая коммуникабельность, они становятся закрытыми в христианском общении и даже глухими к обличениям. Они абсолютизируют собственное понимание воли Божьей и не способны его переосмыслить, даже если оно начинает грубо расходиться с библейским учением. Это и есть основная причина, по которой Библия не советует нам оставлять наше собрание (Евр. 10:25). Поэтому мой тезис о том, что каждый верующий может формировать Церковь на каждом месте, где он поклоняется Богу, нельзя понимать как призыв не посещать собрания. Даже если человек не имеет возможности регулярно посещать молитвенный дом, коммуникация с другими христианами является жизненно необходимой. Благодарение Богу, сейчас мы имеем возможность смотреть богослужения через онлайн-трансляции в интернете, а благодаря Skype можем не выходя из дома участвовать в служении в формате видеоконференции. В крайнем случае, верующим-одиночкам я бы советовал регулярно общаться с другим верующим человеком лично или по телефону. Каждый христианин, который полностью изолирован от других христиан, становится более уязвимым для дьявола.
— Вы в Вашей работе пишете о новой Реформации Церкви. С чего лучше начать?
— Начать следует с четко поставленной цели. Недостаток первой Реформации заключался в том, что Лютер, Кальвин, Цвингли, Нокс и другие реформаторы взялись реформировать католическую церковь, не до конца понимая, что они хотят получить в результате своей реформы. Это привело к тому, что Реформация остановилась на определенном этапе своего движения и законсервировалась там, где исчерпал себя импульс, заложенный реформаторами. А ведь идея Реформации заключается в том, что она не должна останавливаться никогда. Богословие Реформации может и должно выходить за пределы богословских представлений самих реформаторов и может даже спорить с этими представлениями. Реформаторы справедливо провозгласили известные протестантские «солисы»: «только Писание», «только вера», «только благодать», «только Христос», «только Богу слава». Таким образом, спасение души перестало быть делом церкви и стало делом личной веры человека. Но нужно двигаться дальше! Цель новой Реформации – освободить от церковного института не только спасение души человека, но и ее дальнейшее поклонение Богу.
Достичь этой цели поможет переосмысление Церкви в постинституциональном ключе и переосмысление понятия «пребывание в Церкви». Когда мы поймем, что Церковь – это не институт, а вселенская община, мы перестанем воспринимать наше поклонение Богу только как несколько часов богослужения в молитвенном доме раз в неделю. Церковь выйдет за пределы церковных стен, чтобы присутствовать везде, наполнять нашу жизнь 24 часа в сутки и 7 дней в неделю. Благодаря этому переосмыслению мы откроем для себя, что Церковь, о которой говорит Библия – это не та церковь, в которую мы периодически ходим, это та Церковь, которой мы постоянно являемся. В своей книге я предпринимаю попытку целеполагания, которое помогло бы сформулировать цель новой Реформации. Во-первых, я резюмирую свою книгу «Манифестом христианской свободы в XXI веке», в котором предлагаю пути освобождения от тех тенденций институционального пленения, которые подробно анализируются в книге. Во-вторых, в эпилоге я предлагаю, говоря языком Томаса Куна, «сдвиг парадигмы» и вместо институциональной парадигмы Церкви предлагаю органическую парадигму, называя ее конкретные составляющие и практические характеристики.
Итак, новую Реформацию следует начинать с переосмысления Церкви в нашем сознании, с четкой постановки целей церковной реформы и с конкретных средств, которые бы обеспечили движение Церкви к поставленной цели. Весь дальнейший успех будет зависеть от этого.
— Согласно Библии, все люди грешны. И ни один из нас не может сам своими делами спастись без помощи Божьей и Его прощения. Возможно, именно поэтому Церковь не может быть идеальной? И в Церкви надо искать в первую очередь Бога, а не какие-то проблемы, мешающие Его познавать?
— Необходимо различать трансцендентное и имманентное проявления Церкви, так сказать, ее ετος и λογος. В своем трансцендентном проявлении Церковь описана в Библии как святая и непорочная девушка и как скала, которую никогда не одолеют врата ада (Еф. 5:27; 2 Кор. 11:2; Мф. 16:18). В этом трансцендентном проявлении Церковь существовала в Божьем замысле еще до сотворения мира и включает всех настоящих христиан со всех времен, включая и тех, кто сегодня, по состоянию на 2018 г., еще не родился и станет христианином только в будущем. В то же самое время в имманентном проявлении церковь может иметь существенные недостатки и даже откровенные грехи. В ней наравне с «пшеницей» – настоящими христианами – могут расти «плевелы» – фальшивые христиане. И только «жатва» – второе пришествие Христа – обеспечит полное соответствие трансцендентного и имманентного.
Кроме того, в имманентном проявлении существует фактор несовершенства настоящих христиан. Библия не скрывает от нас, что Давид имел интимную связь с чужой женой, что апостол Петр трижды отрекался от Христа и что ученики апостола Павла в коринфской церкви позволяли себе объедаться, обманывать друг друга в судах и даже иметь интимные связи, характеризующиеся инцестом. Почему Библия не скрывает столь откровенные грехи верующих людей? Потому что они относятся к имманентному проявлению церкви, а святость и непорочность Церкви, ее непобедимость для адских врат – к трансцендентному проявлению. Бог, как Автор Библии, сознательно не скрывает от нас грехи людей, чтобы наша принадлежность к Церкви ассоциировалась у нас не с людьми, в которых можно в любой момент разочароваться, а с Богом, Который никогда не разочарует.
Клайв Льюис писал, что задача дьявола – переключить воображение человека из Церкви как Тела Христова на определенные лица людей с их недостатками или причудливыми манерами поведения. Задача дьявола – в том, чтобы христианин вместо Вселенской Церкви, укорененной в вечности, видел недостроенное здание в псевдоготическом стиле на неприбранном строительном участке. В то же время Бог хочет, чтобы мы видели славу Его совершенной Церкви, которая существует в Его замысле и будет явлена нам в конце истории этого мира, когда Христос во второй раз придет на нашу землю. И при этом Бог повелевает нам строить эту совершенную Церковь в несовершенных условиях наших поместных церквей. Парадокс? Отнюдь! Это явление сверхъестественной Божьей силы. Ведь Церковь – это не человеческое, а Божье строение (1 Кор. 3:9). Как справедливо отметил Михаил Черенков, такая Церковь – это новая реальность, которая невозможна сегодня, но уже существует в будущем. Именно различие трансцендентного и имманентного проявлений Церкви позволит нам снисходительно относиться к недостаткам нашей поместной церкви.
— Из Священного Писания известно, что кто будет камнем преткновения к познанию Бога – тому лучше на свет не родиться. То есть однозначно, что церковные организации и их члены, которые своим аморальным поведением или чрезмерной роскошью отталкивают от Бога, свою отплату получат. Но с другой стороны, есть немало людей, которые большую часть своих сил и внимания сосредотачивают на том, что им мешает. Где предел личной и церковной ответственности перед Богом?
— Никакие недостатки церковной организации не снимают с человека персональную ответственность перед Богом за то, что этот человек не принял Христа как своего Спасителя. Есть такие люди, которые целенаправленно ищут в жизни церквей определенные «жареные» факты, чтобы потом оправдывать этими фактами свое нежелание ходить в церковь. Это лицемерие. Повторяю: если человек действительно рожден свыше, он хочет идти в церковь, чтобы встречаться там с такими же спасенными, как он, с теми, кто, как и он сам, имеет не эгоцентричный, а богоцентричный взгляд на жизнь. Рожденный свыше человек нуждается в общении с другими христианами и испытывает желание к такому общению. Недостатки других христиан не являются для него препятствием в таком общении, потому что он сознает также свое собственное несовершенство. Если же человек не хочет общаться с другими христианами, сознательно отказывается ходить в церковь и объясняет это греховностью и несовершенством церковных организаций – такой человек, вероятно, не рожден свыше. Его сердце наполнено бунтом против Бога, и он просто ищет лазейку для того, чтобы не повиноваться Ему.
С другой стороны, человек, посещая церковь, иногда может испытывать разочарование в ней. Это возможно и это является неотъемлемой частью духовного опыта каждого христианина. Я в своей книге немало пишу об ответственности тех, кто своим поведением дискредитирует Церковь. Но нужно понимать, что разочарование в церкви – это еще не повод разочаровываться в Боге. Собственно, цель того постинституционального переосмысления Церкви, к которому я призываю в своей книге, – это помочь не потерять веру в Бога тем, кто разочаровался в церквях-институтах. И не только помочь себе, но и продолжать проповедь Евангелия другим. Согласитесь, сложно звать кого-то в свою церковь, если ты сам стонешь от того, что там происходит. Так вот, я подчеркиваю в книге, что настало время переосмыслить также проповедь Евангелия. Наша задача – не привести людей в нашу церковь, а привести их ко Христу. В Библии мы не находим повелений от Бога создавать церкви и заманывать туда людей. Христос повелевает нам не это. Наша миссия – подготовить учеников Христа, которые сами могли бы научить других (Мф. 28:19; 2 Тим. 2:2).
— В своей книге Вы часто апеллируете к тому, что надо читать Священное Писание, а не комментарии, комментарии на комментарии и т.д., ибо Слово Божье за таким слоем становиться менее заметным, а вместо него мы будем принимать мнения авторитетных людей, ставя их на один уровень или даже выше Библии. Что делать, когда какие-то стихи Библии непонятны? Стоит ли вообще читать комментарии и другие книги о Библии?
— Безусловно, комментарии на Библию и другие книги о ней читать стоит. Если бы я считал иначе, я бы и свою книгу не писал (улыбается). В моей книге говорится о том, что ни одна другая книга не может сравниться с Библией по уровню богодухновенности и безошибочности. Библия – это единственная книга в мире, которая имеет не земное, а небесное происхождение. Все остальные книги представляют собой знания, рожденные на земле, Библия – это единственное знание, которое пришло от Бога и дано непосредственно Им. Поэтому ничего лучше, важнее и совершеннее Библии в мире книг нет и никогда не будет. Комментарии, богословские трактаты и другие книги о Библии могут поставить вопрос, пробудить жажду, но дать ответ и утолить жажду может только сама Библия. Я написал свою книгу не для того, чтобы помочь своим читателям лучше понять Библию, а для того, чтобы поставить вопросы и побудить читателей самостоятельно найти ответы на эти вопросы в Священном Писании. В этом комментарии, проповеди и богословские трактаты действительно могут помочь. Апостол Павел своими проповедями поставил и актуализировал для иудеев в Верии вопрос о Мессии. Но ответ верийские иудеи нашли только после того, как самостоятельно исследовали Священное Писание и проверили согласно нему то, что им проповедовал Павел (Деян. 17:11). Именно так должны поступить читатели с моей книгой и с любой другой книгой о Библии.
Если какой-то библейский текст нам непонятен – это все равно не повод провозглашать необходимость толкований Библии. Во-первых, как наше знание, так и знание толкователя, к книге которого мы обращаемся, ограничены (1 Кор. 8:2). Во-вторых, даже обратившись к толкованию, мы все равно не поймем библейский текст, который нас интересует, без помощи Духа Святого. Мартин Лютер подчеркивал роль Святого Духа в понимании Священного Писания именно потому, что верил в богодухновенность Библии и в то, что Святой Дух диктовал ее текст Павлу и другим библейским авторам. Нет смысла, говорит Лютер, читать толкования Библии извне, если Дух Святой не объясняет ее нам изнутри. Толкования Библии не могут здесь ничем помочь, потому что их богодухновенность априори ниже, чем у Библии. Кроме того, толкования Библии часто противоречат друг другу. Кто тогда решит, какое из толкований является правильным? Еще одно новое толкование? А кто его растолкует? Так будет до бесконечности.
Действительно, в Библии есть тексты, которые нам непонятны. Однако надо понимать: Бог не ставит задачу скрыть от нас Свое Слово. То, что нам необходимо знать для спасения и вечной жизни, в Библии сказано ясно и понятно. И вообще Библия написана в соответствии с принципом ясности, прямо пропорциональной важности написанного. То есть чем важнее для нас та или иная истина, тем понятнее она прописана в Библии. С другой стороны, Свое Слово Бог открывает нам постепенно, по мере того, как мы становимся способными «вместить» ту или иную библейскую истину (Ин. 16:12). Поэтому, возможно, на этом конкретном этапе мы просто не способны осознать тот или иной библейский текст, поэтому Бог и не открывает нам его смысл. Наконец, нужно понимать, что каждый человек может понять Библию ровно настолько, насколько он в этом нуждается (Ин. 7:17). Поэтому если мы действительно хотим понять библейский текст и имеем в этом реальную потребность – мы со временем обязательно поймем его.
— В своей работе Вы хорошо описываете проблему того, что людям легче спросить священника или прочитать авторитетный комментарий, чем самим перечитывать Библию и разбираться что же и для чего там написано. С другой стороны, хватает церковных лидеров, которые стремятся к максимальной власти и охотно берут на себя ответственность вести души в жизнь вечную. Так где, по Вашему мнению, должна быть золотая граница между стремлениями верующих и помощью священника в познании Слова Божьего и Его воли?
— Слово «помощь», употребленное Вами – очень уместно. Помощь – это инструктаж, а не выполнение работы вместо того, кому помогаешь. Слова «пастор» и «пастырь» в славянских языках – очень похожи. Из Библии мы узнаём, что Бог, как настоящий Пастырь пасет Свой народ с целью возвышать его (Пс. 27: 9). Аналогичным образом пастыри, которые подражают Господу, должны пасти свою паству с целью постоянного повышения ее духовного уровня и увеличения самостоятельности паствы в духовных вопросах. Настоящий пастырь по мере духовного роста человека не увеличивает, а уменьшает и минимизирует свою роль в жизни этого человека. Пока овечка мала и слаба, пастырь носит ее на руках, но когда овечка взрослеет и уже уверенно стоит на своих собственных ногах, настоящий пастырь не перевязывает этой овечке ноги и не сажает ее на привязь, а позволяет пастись самостоятельно. Идеальный пастырь – тот, который достигает такого духовного уровня своей паствы, когда его отсутствие на богослужении не замечается, и без пастора или священника богослужение проходит так же, как и в его присутствии.
С другой, стороны ложные и неверные пастыря, о которых очень хорошо говорит 34-я глава книги пророка Иезекииля, пытаются контролировать паству, манипулировать ею и сознательно держать стадо в невежестве, чтобы оно было более зависимым от пастыря. Библия справедливо говорит, что это пастыри, которые «пасли самих себя», использовали помазание и служение пастыря в собственных интересах и для собственной выгоды. Здесь не обязательно идет речь о финансовом обогащении, также речь может идти о субъективном повышении персонального авторитета пастора или об утверждении его формальной или неформальной власти над другими членами Церкви. В любом случае здесь речь идет о субъективном увеличении роли человеческих действий и человеческого влияния с одновременным приуменьшением действий и влияния Бога на паству, что несовместимо с идеей повышения духовной самостоятельности паствы в ее отношениях с Богом.
В моей книге есть целая глава, посвященная сущности пастырства, и одним из ключевых текстов, положенных в основу моей концепции настоящего пастыря, является текст 2 Кор. 1:24. Согласно этому библейскому тексту, пастор или священник не может брать власть над верой других людей. Это и есть та граница, при пересечении которой заканчивается пастырская помощь и начинается что-то другое. Обязанность пастора и священника – провозглашать Слово Божье, которое должно быть безоговорочным авторитетом для каждого христианина. Именно на этом основывается уважение к пастырю – не на его собственном авторитете, а на авторитете Слова, которое он провозглашает. Если человек не слушается Божьего Слова, пастор имеет власть отстранить этого человека от общения с другими членами Церкви, временно приостановить ее участие в причастии или вообще исключить из церковной организации. Но пастор не может по своему усмотрению диктовать другим членам Церкви, как им жить или во что им верить.
Никто, в том числе и пастор, не имеет права манифестировать свой образ жизни и представлять его как единственно правильный, если нет четких библейских инструкций относительно того, как следует поступать. Пастор – это гид, проводник, летчик-испытатель, но это не инспектор и не следователь, который контролирует жизнь других членов Церкви и наказывает за малейшие отступления от определенного им курса. Более того, если пастор требует от христианина того, что противоречит воле Божьей, христианин не только может, но и обязан не слушаться пастора в этом вопросе. Библия недаром так много говорит об отступлении и борьбе с истиной именно со стороны религиозного руководства. Если первосвященник Каиафа был одним из инициаторов казни Христа (Ин. 11:49-51), а пастор Диотреф исключал из своей церкви тех, кто общался с апостолом Иоанном (3 Ин. 1:9-10), мы и сегодня не застрахованы от таких лжепастырей.
Поэтому как только пастор пытается взять власть над нашей верой, занять место Христа, как единственного Посредника в отношениях Бога и человека (1 Тим. 2:5), мы можем быть уверены, что такой пастор переходит границу пастырской помощи и превышает свои полномочия. Кроме того, пастор должен уважать границы личной жизни членов своей Церкви и входить в нее только по приглашению. В идеале не пастор, как эксперт и контролер, входит в жизнь человека, а человек сам приглашает пастора в свою жизнь. Настоящий пастор всегда будет очень деликатным, он поддержит и поможет, посоветует и выскажет свое мнение, но он никогда не будет диктовать, он всегда оставит окончательное решение за Вами и Вашей совестью перед Богом.
— Православных и католиков часто обвиняют в том, что они свои церковные организации ставят выше Бога: я православный, значит правильный и буду спасен. С другой стороны, у части протестантов есть соблазн представить себя уже спасенным в этом мире, представить что с ними часто напрямую говорит Господь, свои мысли ставить на уровень с Божьими и оправдывать свой грех, совсем не прислушиваясь к другим. Как Вы советуете проверять, от Бога мысль или нет?
— Я признаю две разновидности Божьего откровения – общее, когда Бог говорит к нам через Священное Писание и личное, когда Бог говорит к нам через обстоятельства нашей жизни. Обычно в вопросе общего откровения христиане придерживаются более или менее похожих взглядов. Дискуссии, которые ведутся между христианами, обычно касаются именно личного, а не общего откровения. В целом, как убежденный протестант, я могу сказать, что ни одно личное откровение от Бога не может противоречить общему откровению. Поэтому проверять, от Бога ли мысль, следует прежде всего исходя из Библии. Например, если Библия прямо запрещает развод, то Бог не может в индивидуальном порядке открыть каком-то верующему парню, что Он дал ему в качестве жены замужнюю женщину. Даже если с этой женщиной парню очень хорошо, и они якобы идеально подходят друг другу. В таком случае мысль о возможном браке с замужней женщиной на основании якобы Божьего откровения, безусловно, ошибочна и она исходит не от Бога.
Другое дело, если Библия не дает прямого ответа на вопрос, который нас интересует. В моем понимании здесь может иметь место личное откровение, но применять его следует очень осторожно и только в тех пределах, в которых оно не противоречит Библии. Например, я, учась в бакалаврате, сомневался, нужно ли мне поступать в магистратуру. Есть ли в этом воля Божья? Мне в то время предлагали переехать из Харькова в Днепропетровскую область с перспективой стать там молодежным пастором. Что мне избрать? Прямого ответа на этот вопрос в Библии не найти. Я решил вынести вопрос на усмотрение Бога. Я пошел сдавать экзамены с молитвой, чтобы Бог показал, чего Он хочет в моей жизни. Если Его воля в том, чтобы я учился дальше, я поступлю, а если не поступлю – значит, Его воля, чтобы я поехал в Днепропетровскую область. Сегодня, спустя семь лет после этого, я четко вижу, что волей Бога было то, чтобы я оставался в Харькове. Ведь я не только поступил в магистратуру на бюджетное отделение, но и сразу после ее окончания получил работу своей мечты – я работаю в редакции профессиональной газеты «Налоги и бухгалтерский учет» издательского дома «Фактор». А вот перспектива моего молодежного пасторства, о котором мне тогда говорили, исходя из нынешнего положения той церкви, куда меня приглашали, – довольно призрачна.
Недостаток такого подхода к определению воли Божьей – в том, что это прагматичный путь. Таким путем мы можем точно узнать волю Божью только исходя из результатов и после того, как пройдет определенное время, которое может измеряться годами. Но в тех вопросах, на которые Библия не дает нам прямого ответа, по моему мнению, нет более точного способа определить волю Божию. Единственное, чего бы я никогда не советовал – определять волю Божью исходя из собственных расчетов. Авраам однажды попытался таким образом «помочь» Богу выполнить Божье обетование. В результате появился Измаил, и до сих пор потомки Измаила (арабы) всячески притесняют потомков Исаака (евреев). Только потому, что отец Исаака Авраам не дождался, пока Бог исполнит Свое обещание и даст ему сына от жены, а, руководствуясь своими расчетами, сделал себе сына от наложницы. Если мы вместо доверия Богу будем руководствоваться своими расчетами в принятии решений, мы обязательно проиграем и ошибочно определим, что является для нас Божьей волей. Во-первых, потому что человеческое сердце по своей природе является необъективным, а во-вторых, потому, что мы не имеем всей полноты информации о возможных последствиях нашего решения, и такое решение всегда будет принятым фактически вслепую – в условиях полной неопределенности.
— Вы исследовали очень много переводов Священного Писания, сравнивали их, читали массу работ богословов разных конфессий – Вас к этому подталкивал поиск ответа на какой-то собственный вопрос или же потребность в понимании богословской мысли других?
— Я бы сказал, и ни то, и ни другое. Здесь нужно разделить, для чего я использую разные переводы Священного Писания (в книге используется более 40 переводов Библии на семи языках) и богословские труды (библиография книги содержит более 250 источников).
Необходимость использования различных переводов Библии обусловлена тем, что российский синодальный перевод хотя и является в целом удачным, но иногда не в полной мере передает смысловые концепты, заложенные в оригинальные тексты Библии. Особенно это касается новозаветних текстов. Ментальность греческого языка существенно отличается от ментальности украинского, российского или других славянских языков. Например, текст Рим. 10:4 у украинского или российского читателя создает впечатление того, что Христос положил конец Божьему закону. Хотя греческое слово τελος означает не «конец», а «конечная цель», и на самом деле текст говорит о том, что во Христе достигнута цель, которую поставил Божий закон. Поэтому для того, чтобы иметь более широкое представление о том, что же хотел сказать Павел и другие авторы Библии, нам нужен греческий оригинальный текст, а также переводы Библии на языки, которые ментально отличаются от украинского или российского. Прежде всего, конечно же, речь идет об английском языке. Английский язык – очень богат, английские слова очень емкие по своему значению. Возможно, именно поэтому, как Вы, наверное, заметили, из более чем 40 переводов Библии, которые используются в книге, больше половины – это переводы именно на английский язык. Кроме того, существует эффект ментальной предвзятости, который часто возникает если читать Библию только на языках с одинаковым менталитетом (обычно это языки, которые относятся к одной языковой группы, такие как украинский, польский, беларуский и российский). Чтобы нивелировать этот эффект я использовал несколько важнейших смысловых переводов Библии. Смысловые переводы ценны тем, что сознательно не передают дословно текст оригинала, а пытаются перевести текст с ментальности оригинального языка на ментальность языка перевода, сохранив смысл ценой потери дословности. Среди таких переводов стоит отметить «Еврейский Новый Завет» (перевод Давида Стерна), «Буквальный перевод Нового Завета» (перевод Андрея Одинцова и Александра Белинского) и перевод Американской Лютеранской церкви (God’s Word Translation) 1995 г.
То есть различные переводы Библии на разных языках были призваны максимально расширить горизонт нашего взгляда на библейский текст и максимально приблизиться к тому смыслу, который заложили библейские авторы в текст оригинала. Богословские труды цитируются с другой целью. Некоторые из них призваны проиллюстрировать, что интерпретации, которые я привожу, не является новаторскими, а характерны для классического протестантского богословия. Например, именно поэтому Вы можете увидеть в моей книге немало цитат из трудов Мартина Лютера. С другой стороны, некоторые другие богословские труды цитируются потому, что в них в сжатом виде выражены те богословские концепты, которые я привлекаю к своей методологии анализа «институционального пленения» и поиска путей освобождения от него. К этой группе цитируемых источников относятся, например, цитаты из трудов Эллета Ваггонера или Фрэнка Виолы. Наконец, некоторые труды цитируются просто потому, что они имели существенное мировоззренческое влияние на меня как автора. Самым ярким примером таких источников является труд Стефана Цвейга «Совесть против насилия». В любом случае ни один из богословских трудов я не цитирую в качестве доказательства своей богословской концепции. Свою концепцию я доказываю только библейскими текстами (хотя и в разных переводах), а богословские труды использую в качестве «декораций» к своему исследованию, наличия которых требует научный жанр монографии.
— На страницах своей книги Вы упоминаете о том, что Иисус гораздо больше проповедовал за пределами тогдашней церкви, потому что в ней Его не узнали и отреклись. В то же время Иисус не призывает покидать Церковь, а скорее восстанавливает ее, возвращая чистое, не скрытое за массой комментариев на комментарии Слово Божье. Как часто Вы лично проповедуете за пределами Церкви и каким образом видите максимальное приближение церковных организаций к Церкви Христовой?
— Я уже сказал в начале интервью, что церковная организация и Вселенская Церковь по своей сути имеют разное назначение, выполняют различные функции и перед ними стоят разные задачи. Поэтому, по моему мнению, не нужно приближать видимые церковные организации к невидимой Вселенской Церкви. Да это и не получится сделать, аналогично тому, что Вы никак не сможете приблизить яблоки к апельсинам или дерево к металлу, так как эти вещи имеют различные физико-химические характеристики (улыбается). Моя позиция проста: пусть церковные организации выполняют административную работу, а невидимая Вселенская Церковь – духовную. Возможно, где-то эти плоскости будут пересекаться, но в целом функционировать они будут фактически независимо друг от друга. Никакой трагедии в этом я не вижу. Мы, как христиане, призваны делать духовную работу как внутри церковной организации, так и за пределами церковных стен. Лично я предпочитаю второе, поэтому часто в той или иной форме говорю с людьми о Боге вне церкви. В моем понимании каждый человек, с которым у меня завязалось общение, – послан мне от Бога, и мой долг – проповедовать ему Евангелие. Поэтому если понимать проповедь в таком, широком смысле, то я проповедую за пределами церкви довольно часто.
Пользуясь случаем, хочу сообщить, что уже упомянутая мной Миссия «Евразия» сейчас активно развивает в среде украинских христиан движение под названием «Школа без стен», которое координирует Константин Викторович Тетерятников. Задачей этого движения является именно проповедь Евангелия за пределами церковных стен. 31 марта 2018 г. в Харькове на улице Ярославской, 28 (в помещении церкви «Преображение») «Школа без стен» будет проводить семинар на тему «Миссия в профессии». Это – семинар для христиан-профессионалов, которые хотят нести Евангелие на своем рабочем месте, своим коллегам по работе и клиентам, с которыми они общаются в процессе выполнения своих профессиональных обязанностей. Пользуясь случаем, приглашаю всех харьковчан, которые интересуются этой темой.
Цель «Школы без стен» – это развитие «Церкви без стен», той Церкви, которой мы являемся 24 часа в сутки и 7 дней в неделю. Церковь без стен – это полноценная реализация принципа поклонения Богу в Духе и истине, независимо от конкретного места, как это провозгласил Иисус в Своей беседе с самарянкой (Ин. 4:23-24). Христиане, которые поклоняются в Духе и истине, могут поклоняться Богу во всяком месте и образовывать там Церковь здесь и сейчас.
Беседовала Жанна Титаренко
Пресс-служба Школы без стен
